Искусство говорить «нет»

— Павел Евгеньевич, кто такие трансфузиологи и где они обитают? 

Трансфузиолог Павел Трахтман входит в команду экспертов просветительского проекта о донорстве «+Я».

— Каким был ваш путь в трансфузиологию? 

— Я пришел в эту профессию 12 лет назад, но «распробовал» ее не сразу. Поначалу казалось, что для врача здесь нет настоящего вызова, нет места для подвига, однако скоро я понял, что это не так. Мы часто сталкиваемся с нетривиальными ситуациями, когда от наших действий зависит очень многое.   

Например, недавно к нам поступил ребенок с очень редкой группой крови, требовалась срочная операция. Был поздний вечер субботы, и мы провели несколько часов, обзванивая наших доноров в поисках подходящей крови. Представьте, что вам звонят посреди ночи с незнакомого номера — какие у вас будут мысли? А к нам приехали сразу девять человек, и никто не задавал вопросов. Нужна кровь? Выезжаю. Донор знает, что иногда даже самое чудесное врачебное искусство не поможет, если не перелить донорскую кровь. 

— Пациента удалось спасти?

— Операция прошла успешно, ребенок уехал домой.

— Сколько доноров прошло через ваше отделение за эти годы?

— 144 тысячи человек, около 20% получили отказ.
 
— Получается, каждый пятый кандидат в доноры получает медотвод?
 
— Да, к сожалению, далеко не все желающие могут сесть в донорское кресло, потому что требования к донорам постоянно растут. Ученые регулярно узнают о новых рисках — как для самого донора, так и для того, кому перельют чужую кровь. А для нас на первом месте стоит безопасность людей: что бы ни случилось, донор должен уйти от нас таким же здоровым, каким и пришел.
 
— Люди расстраиваются, получая отказ?
 
— Да, поэтому мы всегда объясняем причину и делимся идеями, как еще можно помогать. Можно рассказывать о донорстве, организовывать донорские дни у себя на работе или в городе. Трансфузиологи и сами много времени посвящают пропаганде донорства, потому что доноры нужны всегда: их количество в России растет, но не так быстро, как хотелось бы. 

Лечение кровью

— Как трансфузиологи лечат пациентов? 

— Это зависит от того, о каком переливании идет речь — разовом или многократном. Есть заболевания, при которых компоненты крови нужно переливать часто и долго, а это чревато иммунными реакциями. Донорская кровь — это в некотором смысле «чужеродный орган», и когда он попадает в организм, иммунная система начинает с ним бороться. Частые переливания крови повышают вероятность и тяжесть иммунных реакций. Для таких пациентов трансфузиологи ищут максимально подходящего донора, выбирая его из десятков и даже сотен кандидатов. 

— При каких заболеваниях нужны многократные переливания? 

— Это, в первую очередь, онкология, где пациенты нуждаются в длительном лечении токсичными препаратами. Химиотерапия сильно подавляет выработку лейкоцитов, тромбоцитов и других клеток крови, поэтому здесь не обойтись без переливания. 
Кроме того, в зависимости от потребности пациента мы можем готовить препараты с определенными параметрами. 

— Кому они требуются? 

— Например, детям. Если взрослому человеку перелить 300 миллилитров, он не заметит. А представьте, что пациент весит всего 5 килограммов. Ему такой объем не перельешь! Для него мы можем приготовить более концентрированный препарат. 
Есть люди с аллергиями, для них кровь «отмывают» от ненужных белков. Кому-то нужна кровь потеплее: обычно донорскую кровь нагревают до 22-24 градусов, а при холодовой гемолитической анемии температура должна быть выше. 

— А почему растет потребление крови?

— Это особенность медицины во всем мире. Был такой замечательный врач-трансплантолог, нобелевский лауреат Эдвард Донналл Томас, он сказал: «Если у меня в руках молоток, то все вокруг кажется шляпкой гвоздя». Когда мне доступен какой-то ресурс, возникает соблазн пользоваться им неограниченно. Вот и врачи порой могут назначать переливание без необходимости.

— Как трансфузиолог контролирует расход крови?

— Он проверяет заказы, поступающие из больниц. Он может дать кровь, а может и отказать, если увидит, что пациенту можно помочь другими способами. Нужен широкий кругозор, чтобы вместе с врачами других специальностей — терапевтами, нефрологами, онкологами — находить оптимальный путь лечения. 

Разделить и обезвредить

— Какова роль трансфузиолога в заготовке крови? 

— Одна из главных задач — убедиться, что собранная кровь безопасна. Через кровь может передаваться огромное количество инфекций, и это не только всем известный вирус иммунодефицита человека (ВИЧ) или гепатит, патогенов очень много. Поэтому к проверке биоматериала подходят крайне серьезно, а плазму даже отправляют на длительный карантин и используют только после того, как сдавший ее донор придет на повторные анализы. 

— Кровь как-то обрабатывают, чтобы снизить риск заражения?

— Да, ее можно стерилизовать, но есть трудность: убивая болезнетворные микробы, можно уничтожить и полезные вещества. Условно говоря, кровь нельзя просто вскипятить как воду. Поэтому используются сложные многоступенчатые технологии, пришедшие в трансфузиологию из области фармацевтического производства. Например, плазму могут облучать или обрабатывать ультразвуком в специально подобранных режимах. Это позволяет инактивировать микробы и при этом не повредить ценные белки плазмы. Подбор и применение этих технологий — часть рутинной работы трансфузиолога. 

Кроме того, наша задача — разделить кровь на компоненты, потому что подавляющему большинству пациентов цельная кровь не нужна. К тому же она очень быстро портится, в то время как отдельные компоненты мы сегодня умеем сохранять довольно долго. Например, эритроциты, заготовленные с использованием современных консервантов, могут храниться до 48 суток, а цельная кровь — всего 5 дней. 

— Какие компоненты получают из крови? 

— Эритроцитную массу — красные кровяные тельца, в которых содержится гемоглобин. Тромбоциты — клетки, останавливающие кровотечения. Лейкоциты, нужные для борьбы с инфекциями. И, конечно, плазму — жидкость с огромным количеством жизненно необходимых белков. В дальнейшем из плазмы получают альбумин, пять различных факторов свертывания, иммуноглобулины и другие уникальные лекарства. Это бесценный источник фармакологического сырья.
 
— Какой риск вы считаете самым главным? Чего боятся трансфузиологи при заготовке крови?

— Страшно упустить какой-то фактор, когда принимаешь решение о безопасности и качестве заготовленного компонента. Процесс многоэтапный, технологически сложный и сильно привязанный ко времени, в нем много строгих требований к температуре и чистоте. А еще для каждой донации нужно провести большое количество лабораторных тестов и верно интерпретировать их результаты.

— Хватает ли в России трансфузиологов? По статистике, среди 6 тысяч московских врачей только 170 трансфузиологов. 

— Мы достаточно «редкие» врачи, это правда. В этом году у нас в клинике ни одного ординатора, кто хотел бы связать свою жизнь с этой специальностью. 

— Почему так происходит? 

— Иногда трансфузиологи вынуждены заниматься только заготовкой крови, и это, конечно, снижает интерес к профессии. Мы стараемся изменить эту ситуацию, объясняем, что трансфузиология — это не только производство, но и лечение. Углубленные знания о природе крови могут быть очень ценными в борьбе с тяжелыми и хроническими заболеваниями, и я надеюсь, что в будущем трансфузиологи будут все чаще работать не только с тестами и оборудованием, но и с пациентами.